О спектакле «Николай Рубцов» в театре «Глас»
В маленьком зале в восемь рядов по десять кресел мы занимаем два места в центре в третьем ряду. Сцена – вот она, рядом.
Лена просматривает программку и шепчет мне:
— Тут напротив фамилий артистов названия стихотворений. Это что, они только стихи будут читать?
— Пусть читают, — шепчу. – Что в этом плохого? Послушаем.
Кто не знает стихов Рубцова? Нет такого русского человека. Может быть, фамилии и не слышали, но «Я буду долго гнать велосипед…» не слышал только глухой. Прошу прощения у людей с нарушениями слуха, уверен, что и им рассказывали. Или «В горнице моей светло…», конечно, не так популярно, как «Велосипед», но всё же достаточно узнаваемо.
Спектакль начинается.
«Пусть душа останется чиста…»
Биографические сведения, воспоминания самого поэта, и стихи и песни, песни и стихи. Настоящий спектакль с сюжетными зарисовками, с песнями и танцами, и, да, с тем, о чём прочла Лена, — актёры читали стихи.
«Когда-нибудь в пылу азарта,
Взовьюсь я ведьмой из трубы
И перепутаю все карты
Твоей блистательной судьбы…»
Это единственное четверостишие из не рубцовских стихотворений. Фамилия автора не упоминается. Некстати вспыхивает злая мысль: «Правильно, не стоит прославлять Геростратов». Но спектакль не об этом. Точнее, и об этом тоже, но так, вскользь. Хотя стихи, которые я только что процитировал, повторяются в течение действия три раза.
Тут больше о пророческом в поэзии.
«Я умру в крещенские морозы,
я умру, когда трещат берёзы…»
Стихи и песни возникают из небольших сюжетных сцепок, а иногда и без них, но всё понятно. Причём, так больно и страшно понятно иногда, что начинаешь себя немного сдерживать от эмоций. Но не боль квинтэссенция спектакля, а красота и полёт души. Вот именно полёт. Хочется написать, свободный полёт. Нет, не свободный. Мать, родина, вологодская земля, стихи, те, что до Николая писали лучшие русские поэты, это всегда с ним, это всегда «в нём». Он от этого не свободен, и не желает от этого быть свободен.
«Мы были две живых души, но не способных к разговору» … Что я эту фразу выцепил? Это она сама выцепилась и прицепилась.
«Я люблю, когда шумят берёзы,
Когда листья падают с берёз,
Слушаю – и набегают слёзы,
На глаза, отвыкшие от слёз».
И вот тут всё по-настоящему, они действительно набегают. И затем, по ходу действия, так будет не раз.
«Чисты мои чистовики,
Черны мои черновики»
Рубцов учился в нескольких техникумах, ни один не закончил. В 1962 году закончил десятилетку и поступил в Литературный институт. Я в 61-м родился, а желания молодых людей уже исполнялись, и затем эти талантливые люди «наступали на грабли», на которые до них наступали тысячи других молодых и талантливых людей. Мне не довелось «наступить» на такие «грабли», хотя были сотни своих «граблей». Порой кажется, что жизнь – бесконечная дорога, по которой рассыпаны эти бесконечные грабли. Удача, богема, успех. Затем, наоборот, нищета и алкоголь. У вас не так. У меня не так. У многих не так. Почему же так больно-то, блин!
Литературный институт.
«В комнате давно кончилась беда,
Есть у нас вино, есть у нас еда,
И давно вода есть на этаже,
Отчего ж тогда пусто на душе».
И ещё оттуда же:
«Постучали в дверь,
Открывать не стал.
Я с людьми не зверь,
Просто я устал».
Николай как-то поставил у себя в комнате портреты всех классиков, налил и поставил перед каждым рюмку водки и с каждым чокался. «Ваше здоровье, Александр Сергеевич. Ваше здоровье, Михаил Юрьевич». А когда кто-то вошёл, Николай сказал: «Не дали раз в жизни с хорошими людьми посидеть».
Первый сборник «Волны и скалы». Опять же, надо отметить, «обмыть».
Сцена посиделок под гармонь очень сильная. Так «гуляли» наши родители, приехавшие в Москву из разных областей России и жившие по общежитиям. Они выпивали, разговаривали, говорили обо всём, пели русские застольные песни, плясали. Сейчас гуляют в ресторанах и кафе, или на корпоративах. Гуляют и дома, но не так. Не поют. А уж стихи если кто начнёт читать, многие начнут вертеть пальцем у виска. Поют песни другие народы, на других языках. Они хорошие народы, но мне интересней и приятней говорить о своём.
Люди, как поют женщины в театре «Глас»! Под гармошку.
«Мы с тобой не играли в любовь,
Мы не ведали этого чувства»…
Печатали Рубцова иногда, сильно коверкая текст. Из его высказываний: «Если у меня «Горит звезда любви», то у «них» «Горит звезда труда».
«И перепутаю все карты твоей блистательной судьбы…»
Так хочется, чтобы судьбы талантливых людей никто не жаждал перепутывать. Да и ничьи судьбы. Сами бы разбирались. Но вот такие желания неистребимые воздействовать на не свою судьбу. Единственная приемлемая возможность изменения чужой судьбы – быть рядом или не быть рядом. И то, лишь потому, что это изменение больше касается лично вас. Эк, куда меня понесло.
Николай Рубцов о себе: «Я складываю стихи в голове как каменщик. Только не вольный, а каторжный».
«Сколько водки выпито, сколько стёкол выбито…»
64-й – второе отчисление из Литинститута. 66-й – он вновь восстановлен в институте, но на заочном. Это о том, что Николай Рубцов жизни своей без русской поэзии, русской литературы не представляет. Не интересно и незачем.
Алкоголь, неустроенность и неприкаянность, но «в горнице моей светло…»
«Давно понять пора настала, что слишком призраки люблю».
«Сиротский смысл семейных фотографий». Часто ли смотрю фотографии, те, где я – ребёнок, те – где мать? Редко. Будет ли кто смотреть после меня? Вряд ли. «Сиротский смысл семейных фотографий…» — это вглубь. Вот мы живём вширь. Экономика, благосостояние, развлечения, революции, победы, значимость. А поэзия – это вглубь, внутрь. «Сиротский смысл семейных фотографий…»
«За всё добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…»
67-й – вторая книга. 69-й третья книга. 70-й год – четвёртая книга. 71-й – гибель. «Я уйду в крещенские морозы…»
«Все уйдём, но суть не в этом». А в чём?
