ВОСПОМИНАНИЕ О РУССКОМ ГАМЛЕТЕ И ДОН КИХОТЕ

Москва, 1 августа 2009 года. Служба новостей «Глас».

Исполнилось 150 лет со дня выхода в свет романа известного русского писателя И.А.Гончарова «Обломов». Главный герой этого произведения, Илья Обломов – столь же значимый образ в мировой литературе, что и Гамлет или, например, Дон Кихот. А в самом романе автор раскрывает христианские ориентиры. Особенно это чувствуется через образ Агафьи Пшеницыной, который дает всю полноту гончаровского Православия. Предлагаем вниманию наших читателей в сокращенном виде материал на сайте Храма Рождества Иоанна Предтечи на Пресне, посвященный этому произведению.

Владимир Мельник: 150 лет роману «Обломов»

Роман «Обломов» – вершинное произведение И. А. Гончарова, о котором И. С. Тургенев сказал: «Пока останется хоть один русский – до тех пор будут помнить Обломова». Роман задуман в 1847 году. В 1849 году в «Литературном сборнике с иллюстрациями» напечатан «Сон Обломова», самая «симбирская» часть романа, его содержательная сердцевина, составившая 9-ю главу I части. Весь роман целиком опубликован в журнале «Отечественные записки» в 1859 году. От первых откликов до сегодняшнего дня роман «Обломов» интерпретировался главным образом с точки зрения трех основополагающих для этого произведения проблем: социальной, национальной и религиозной.

Но роман «Обломов» ориентирован не только на социально-историческую и национальную проблематику. Несомненно, высшей художественной задачей для Гончарова было дать христианский идеал человеческой личности. Религиозную интерпретацию творчества Гончарова одним из первых предложил Д. С. Мережковский. С этой точки зрения, роман «Обломов» есть православный роман о духовном сне человека, о попытке «воскресения» и, наконец, об окончательном погружении в «сон смертный». Описывая лежащего “в лености”, “падшего” на диван и “обленивше гося” Обломова, Гончаров, разумеется, имеет в виду не одну лишь примитивную бытовую лень, не только лень душевную, но и духовную.

Вышедший из недр почти языческой Обломовки, усвоившей христианские истины едва ли не только с их обрядовой стороны, Обломов несет на себе ее родимые пятна. В обряд и только в обряд вкладываются душевные силы обломовцев: “Все отправлялось с такой точностью, так важно и торжественно”. Православие в Обломовке крайне обытовлено, затрагивая лишь плотски-душевную жизнь человека и не касаясь его духовной жизни. Отсюда столь большое место суеверий в Обломовке.

Если пользоваться терминологией прот. Г. Флоровского, то в Обломовке несомненно господствует «ночная» культура, еще тесно связанная с язычеством. В романе проявляется довольно любопытная ситуация: Илье Обломову как бы присущи все евангельские блаженства (нищета духа, плач, жажда правды, чистота сердца и т.д.). Сцена прощания Ольги с Обломовым – кульминационная точка христианской концепции романа. Здесь Обломов, сделавший было попытку побороть свой грех “обломовщины”, окончательно расстается со своей надеждой, впадая в своего рода отчаяние.

Следует однако отметить, что ко всем указанным блаженствам Обломов имеет лишь относительное, условное отношение. Все евангельские достоинства героя заданы в романе вне Христа. Обладая многими христианскими достоинствами, Обломов оказывается чужд важнейшей заповеди: “Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь” (Матф., гл. 22, ст. 37-38). Илья Ильич – типичный русский барин XIX в. – весьма далек от выполнения этой заповеди. Гончаров создает роман трагической силы – о спасении человеческой души и ее гибели. Но трагедия духа сокрыта за драмой души и судьбы.

Затрагивая главную религиозную тему, тему спасения души, романист не выходит за рамки светской лексики. Хотя в романе время от времени прорываются и религиозные понятия.

Тихая смерть Обломова не есть смерть блаженного. Вся четвертая часть романа есть описание духовной смерти героя до его физической кончины. И главный мотив здесь – духовное поражение Обломова, которое выглядит как погружение в новый, теперь уже окончательный “смертный сон”. Ключевыми словами четвертой части являются: “покой”, “тишина”, “безнадежность”, “беспечность”, “сон”, “лень”, “убаюкивание”.

Однако роман “Обломов” проникнут евангельским духом. Даже окончательная духовная гибель героя еще оставляет надежду на милосердие Господа Бога. На это милосердие надеется автор, когда лишь в намеке дает образ ангела, охраняющего могилу Обломова: “Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его” (Ч. 4, гл. X).

Обломов погиб для мира, для людей, погиб и духовно. Но все-таки, не делая добра, не творил он и зла. С точки зрения христианской, ему были поданы Богом такие дары, как чистое сердце, кротость, нищета духа, плач и пр. (хотя все это – в обытовленно-житейском, не духовном виде). Обломов не смог преодолеть силой покаяния, волей к покаянию и раскаянию – “сна смертного”, “уныния” духовного. Но все же автор не выносит ему приговор, но выдвигает на первый план как окончательный итог – возможность Божьего милосердия.

Если Обломов выражает одну сторону христианства (кротость, смирение, нищета духа), то Андрей Штольц и Ольга – другую. Причем, Гончаров пытается и здесь “идеально сконструировать” образ обломовского оппонента Штольца. Христианские представления Штольца о жизни акцентированы автором. То, чего не удостоился Обломов, сказано в романе о Штольце: “Веру он исповедовал православную” (Ч. 2, гл. I). Для Гончарова это обязывающее определение в контексте романа. Крупным планом христианство Штольца показано в аспекте двух проблем: отношения к труду и к браку.

В полном соответствии с требованиями христианского учения о воспитании Штольц вырос и развивался в обстановке душевной и телесной бодрости и свежести, целомудрия (См. беседу Иоанна Златоустого “О целомудрии юношей”). Гончаров даже развивает тему, намеченную в святоотеческой литературе. Он обращает внимание на неусыпное внутреннее внимание юноши к своей душевной жизни.

Особенно подробно описывает Гончаров представления Штольца о браке. Автор “Обломова” исходит из представления о главенствующей роли мужчины в душевно-духовной жизни женщины, согласно сказанному в Ветхом Завете: “К мужу твоему обращение твое, и той тобою обладати будет” (Быт. 3, 16) и Апостолу Павлу; “Муж глава есть жены”, “должна жена повиноваться мужу” (Ефес. 5, 23, 22). Ольга отвергла Обломова, в частности, и потому, что он не способен оказался руководить ее душевно-духовной сферой, но, напротив, требовал ее руководства. Иоанн же Златоуст, комментируя послание Апостола Павла, говорит, что в духовной сфере “необходимо превосходство” (мужчины).

Эта концепция подробно развивается в «Обломове».

Правда, следует заметить, что религиозность Гончарова преломляется всегда через вопросы цивилизации, культуры, социума. Над последними автор “Обломова” не “воспаряет”, а пытается осмыслить религию через вопросы цивилиза ции и культуры. Такова религиозность самого Гончарова, такова же религиозность его героев. Ко времени написания “Обрыва” романист прежде всего сам будет жить уже иной религиозной жизнью, более непосредственной, с некоторыми максималистскими запросами, присущими сугубо русскому Православию. Изменится и религиозная жизнь его героев в последнем романе. Наиболее идеальным образом, с христианской точки зрения, является образ Агафьи Матвеевны Пшеницыной.

При всей приземленности внешней, образ Агафьи Матвеевны весь окутан атмосферой евангельской любви. Ее вера и любовь подчеркнуто просты. «Она молча приняла обязанности…” и т. д. (Ч. 4, гл. I). В ее образе нарочито и подчеркнуто заданы как отсутствие рефлексии и рассуждения, так и избыток непосредственной и самой ей необъяснимой любви.

Только эта героиня любит истинно христианской, а именно православной, любовью в романе: “Чувство Пшеницыной… оставалось тайною для Обломова, для окружающих ее и для нее самой. Оно было в самом деле бескорыстно, потому что она ставила свечку в церкви, поминала Обломова за здравие затем только, чтоб он выздоровел, и он никогда не узнал об этом” (Там же).

Из главных героев только Агафья Матвеевна важнейшие акты своей жизни переживает в церкви. И только она любит, а не рассуждает и не рефлекcирует о любви. Только она в романе “себя, детей своих и весь дом предавала на волю Божью” (Ч. 4, гл. IX). Это очень многозначительное замечание автора, свидетельствующее о том, что лишь Агафья Пшеницына в романе “ходит под Богом”.

Только о ней в романе сказано, что она “жила не напрасно” – именно потому, что “она так полно и много любила” (Ч. 4, гл. X). Образ Агафьи Пшеницыной оттеняет все остальные, дает всю полноту гончаровского Православия. Любовь к Богу и ближним, по заповеди Христовой, исповедует во всей полноте только эта героиня. Все осталь ные герои любят себя более, чем что бы то ни было.

Вопрос о смысле жизни, как всегда у Гончарова, без нажимов и акцентов разрешен в образе Агафьи Пшеницыной. Однако Гончаров не выносит сурового приговора остальным героям, героям не столько любящим, сколько рассуждающим о любви. Он с сочувствием относится к их мучительной рефлексии, отчасти указывая и на невозможность для них – в силу многих причин – духовного пути Агафьи Пшеницыной и указывая на исключительность последней. Романист пытается обозначить в изображаемом им культурном пространстве пространство христианское, христианские ориентиры. Он мучительно пытается соединить строгое, с детства усвоенное им православное воззрение на жизнь (в образе Агафьи Пшеницыной он изображал и свою мать) – с культурными напластованиями своей жизни, со своим либерализмом и западничеством.

Что касается прототипов и связей романа с симбирскими реалиями, то известно, что некоторые герои «Обломова» списаны Гончаровым с симбирян. Тем не менее Илья Обломов – это не определенная калька с местных нравов. Художественный гений Гончарова создал поистине мировой образ, охватывающий типические черты психологии не только русского человека. По глубине типизации это столь же значимый образ в мировой литературе, как Гамлет и Дон Кихот. Образ Ильи Обломова несет в себе явные и скрытые переклички с образами мировой литературы, такими, как Гамлет, Дон Кихот и др. Роман «Обломов» – одно из вершинных достижений мировой и русской литературы. Образ Ильи Обломова в наибольшей степени представляет в русской литературе 19 века русский национальный характер. В этом плане с ним не может сравниться ни один другой художественный образ, созданный в русской классической литературе.